КЛИМАТ МЕНЯЕТСЯ: ЧТО НАС ЖДЕТ?
КЛИМАТ МЕНЯЕТСЯ: ЧТО НАМ ДЕЛАТЬ?
КЛИМАТ МЕНЯЕТСЯ: КАК НАМ БЕРЕЧЬ НАШУ ВОДУ?
ОБ АВТОРЕ
КЛИМАТ МЕНЯЕТСЯ: ЧТО НАС ЖДЕТ?
Климат – составляющая природы, или среды нашего обитания, от нас мало зависящая. Климат может нравиться нам или не нравиться, но изменить его по своему желанию мы не в силах. И, принимая, как откровение свыше, что «у природы нет плохой погоды», мы, тем не менее, сетуем на погоду чаще, чем на что-либо другое. Идет дождь, а нам хочется солнца. Зимой нам хочется не слякоти, а снега, как в давние времена, и чтобы дети съезжали с горок на санках, - а снега нет. Летом, в саратан, особенно такой, как нынешний, с 47 градусами жары в Ташкенте, нам хочется хотя бы прохладной ночи, и мы вспоминаем о весенних грозах и о майском теплом ветре в лицо, как о высшей форме комфорта.
Климат меняется, на земле становится теплее. Старики вспоминают, как они, будучи школьниками, играли в снежки и катались на коньках. «Какие коньки?» – вопрошают внуки. В теплые нынешние зимы дети не могут наскрести снега на снежную бабу. А всего-то, по данным ташкентской метеостанции, за последние сто лет наблюдений среднегодовая температура повысилась на 1,3 градуса. Но зимой температура повышается больше, чем летом, и морозы уходят из наших зим.
Мы, оказывается, причастны к потеплению. Мы сжигаем слишком много органического топлива, и планета не успевает поглотить дополнительный углекислый газ. Он накапливается в атмосфере и вызывает парниковый эффект – повышение температуры при той же активности солнца. Наша промышленность выпускает в атмосферу другие газы, содействующие, пусть в меньшей степени, парниковому эффекту. Климатологи фиксируют медленное, но неуклонное повышение температуры с середины прошлого века, - за это время содержание углекислого газа в атмосфере выросло на одну треть. И среднегодовая температура на планете повысилась примерно на полтора градуса.
Нынешнюю зиму я провел у детей и сестры в России. И не увидел российской зимы с настоящим глубоким снегом и морозами. Была слякоть, была типично ташкентская зима, о которой постоянно думаешь: «Скорее бы она кончилась». Ибо слякоть – это худшее, что может быть на дворе.
Повышение доли углекислого газа и других компонентов, вызывающих парниковый эффект, как прямое следствие хозяйственной деятельности человека, будет продолжаться по нарастающей. Ибо страсть наша к прогрессу, к движению вперед и повышению своей роли в природе неодолима. А углекислый газ – это обогреватель планеты. На поверхности Венеры никогда бы не было трехсот градусов, если бы ее атмосфера не состояла в основном из углекислого газа.
Климат меняется на наших глазах и при нашем участии, чаще всего, неосознанном. Тонна, три, а где и пять тонн органического топлива на человека в год – это норма. Без этого не создашь комфорта: не будет света в квартире, не зажжется газ на кухне, не нагреется батарея в зимний день, не поедет автомобиль и поезд, не взлетит самолет, завод не выдаст свою продукцию.
Климат подвержен аномалиям, порой трудно объяснимым. Я помню зиму 1968 – 69 годов, необыкновенно снежную и холодную. В Таласской долине я попал в буран такой плотности, что мы руками разворачивали машину, чтобы вернуться. Операция эта длилась минуты две, а потом откуда только я не выгребал снег – из всех карманов, из ушей и ноздрей, даже, пардон, из ширинки. Снег низвергался стеной. В тот год сошло лавин и оползней, как за сто лет, и прошли паводки небывалой силы. В тот год выпала двухлетняя норма осадков и в мае, когда были открыты все затворы Фархадского гидроузла и через плотину шло более двух тысяч кубических метров воды в секунду, это была настоящая Ниагара.
С тех пор второго такого года не было, а была череда засушливых лет, и Аральское море, стабильное до этого, начало быстро усыхать. Виной этому, опять же, были насущные нужды наши, или хозяйственная необходимость. До середины прошлого века население бассейна Аральского моря не превышало десяти миллионов человек. На рубеже тысячелетий оно приблизилось к сорока миллионам. Все эти люди, естественно, кормились от своей земли, и орошаемая пашня стремительно расширялась.
И сегодня все эти люди кормятся от своей земли. Это первоочередное. А на Аральское море воды уже не хватает. Изменить что-либо в этом сценарии нам не было дано. Ведь не за счет хлеба нашего насущного было наполнять Арал. И мы перестали его наполнять. Море потеряло половину своей площади и три четверти своего объема. Но оно и прежде не было стабильным. Тысяч семь-восемь лет тому назад оно было вдвое больше того, каким мы застали его в середине прошлого века. А две тысячи лет тому назад оно было в тридцать раз меньше. Таковы исследования палеонтологов, зафиксированные в книге известного ташкентского климатолога и аналитика погоды Виктора Евгеньевича Чуба «Изменение климата и его влияние на природно-ресурсный потенциал Республики Узбекистан».
С аномального 1969 года метеорологи фиксируют примерное статус-кво во всем его своеобразии: при отсутствии особых климатических отклонений температура повышалась медленно, но неуклонно. Водность рек примерно соответствовала одиннадцатилетнему циклу солнечной активности, и в маловодные годы Арал не получал практически ничего, а в нормальные и многоводные годы к нему притекало двадцать и более кубических километров воды, примерно третья часть того, что притекало прежде. Уровень воды в море опустился на 17 метров, соленость выросла вчетверо и превысила соленость вод мирового океана. Пресноводная рыба в такой воде жить и плодиться не пожелала. Тогда и было решено амударьинскую воду в годы, когда она достигает дельты, направлять не в море, а в дельтовые озера Судочье и другие, и разводить в них рыбу и ондатру. Арал, опять же, получал то, что оставалось после удовлетворения всех других потребностей в воде.
Нынешний год, слава Аллаху, не обделил нас водой. Гидротехники и мелиораторы, два последние года боровшиеся с жестоким маловодьем, нынче вынуждены были бороться с паводками, селями, оползнями. Хрен редьки не слаще? Не скажите! Большая вода в нашем краю всегда лучше воды скудной, отмеренной по каплям. Пусть где-то снесет мост и акведук, подмоет неудачно поставленный дом. Но пусть русла рек и каналов и наши водохранилища будут полны. Я давно не был свидетелем того, чтобы после уборки пшеницы у нас в середине лета сеяли рис.
В нынешний год, когда во всех областях избыток воды и Амударья вновь добегает до Аральского моря, самое время спокойно, никого не теребя и не ввергая в шок укорами за то, что в маловодные годы слишком тянул одеяло на себя, подумать о дне завтрашнем, когда заметно потеплеет, лето начнется на неделю-другую раньше и кончится дней на десять позже, а воды может стать меньше, чем сегодня. Подумать о том, как вести себя в такой ситуации и что ей противопоставить. А противопоставить нам есть что, ведь мы давно уже цивилизованные люди. У нас достаточно водохранилищ, каналов и других гидротехнических сооружений, с помощью которых вода в нужном количестве и в нужное нам время подается туда, куда нам надо. У нас достаточно опыта бережного, рачительного расходования воды на наших полях.
Год нынешний опять удивил климатическими аномалиями. Грозные тайфуны с сотнями погибших, чудовищные наводнения в центре Европы, на юге России и в Китае, необыкновенно высокие температуры тут и там, лесные пожары на тысячекилометровых пространствах Сибири и Соединенных Штатов, засуха в Канаде, пагубно отразившаяся на урожае зерновых (Канада впервые за много лет не будет экспортировать пшеницу). Если девятнадцатый век подарил нам роман «Унесенные ветром», то век нынешний, наверное, будет отражен в не написанном пока романе «Унесенные смерчем».
За тридцать последних лет страховые выплаты, связанные с погодными аномалиями, увеличились в шесть раз и достигли 90 миллиардов долларов в год. Общеизвестно, что страховые выплаты – лишь небольшая часть понесенного ущерба. Да и не от всякой беды можно защититься страховым полисом. Бедствия и трагедии, связанные с плохой погодой, включая недобор и гибель урожая, в 2,5 раза превышают ущерб от землетрясений, извержений вулканов. Только Хорезм и Каракалпакстан получили более двухсот миллионов долларов государственной помощи для ликвидации последствий катастрофического прошлогоднего маловодья. Ученые давно и настойчиво учатся моделировать климатические процессы. В свои прогнозы они верят чем дальше, тем больше, ведь многие из них уже проверены жизнью. Знать, каким будет климат в недалеком будущем, полезно с любой точки зрения. Знание позволит заблаговременно приготовиться к тем изменениям, которые могут носить негативный характер.
Через 25 – 40 лет количество углекислого газа на планете увеличится вдвое, ибо объемы органического топлива, сжигаемого нами, растут ежегодно. Ответ на вопрос, что при этом будет с климатом, дают климатологи США и Канады, Великобритании, всемирной службы погоды, всемирной метеорологической организации, наша гидрометслужба. Выводы однозначны: температура на Земле будет повышаться. А на сколько, где и как? На один-два, а то и на три градуса в среднем. В северных широтах повысится больше, чем в южных, на равнинах – больше, чем в горах. Зимняя температура окажется выше градуса на три, что повлечет за собой изменение самого характера наших зим: морозы будут все больше восприниматься, как отклонение от нормы.
Удвоение концентрации углекислого газа в атмосфере будет иметь и положительные моменты: на 10 – 20 процентов повысится продуктивность сельскохозяйственных культур, но при создании растениям благоприятных условий. В целом, осадков выпадет больше, однако атмосферные процессы, устойчивые и предсказуемые сегодня, завтра эту устойчивость могут утратить. Так, если в предыдущие годы ветры над нашем краем имели широтную направленность и сегодняшняя погода в Нукусе означала завтрашнюю погоду в Ташкенте, то в нынешнем году преобладали ветры меридионального направления, которые принесли нам не нашу воду – индийскую, пакистанскую, чью-то еще. Ускорится таяние горных ледников, что скажется на объеме и характере стока наших рек. Уже давно наши высокогорные ледники отступают быстро и неотвратимо. Уровень мирового океана будет повышаться быстрее, чем прежде (за последние 150 лет он повысился на 10 сантиметров).
Можно растечься мыслью по древу, перенестись вперед не на треть века, а на многие века и тысячелетия, представить себе полное таяние антарктического и гренландского ледяных щитов. Изменится само лицо планеты, на 60 метров повысится уровень мирового океана. Скорее всего, люди отстоят земли, на которых живут, от нашествия моря, ведь их возможности будут несопоставимы с сегодняшними. Я представил себе дамбу 70-метровой высоты и полукилометровой ширины, отделяющую европейские и азиатские равнины от океана, и плотины на месте Гибралтарского и Балтийского проходов, стабилизирующие уровни Средиземного и Балтийского морей на сегодняшних отметках. Хотя пока все это из области фантастики. Заглядывать на тысячелетия вперед рановато хотя бы потому, что нам неведомо главное – каким тогда будет потенциал человечества.
Заглянуть же вперед на ближайшие годы можно и нужно, и ведущие климатологи мира сделали это с той или иной степенью вероятности. Что готовит глобальное потепление климата нашему краю, который находится в центре гигантского континента? Тоже потепление, в среднем на 1 – 2 градуса, а близ Аральского моря — на 3 градуса. Зимы станут мягче, удлинится безморозный период, и осадков зимой будет выпадать больше, а весной и в начале лета меньше. Оборотная сторона таких мягких зим: сельскохозяйственным вредителям, разной тле, саранче, колорадскому жуку будет легче зимовать и воспроизводить себя, и борьба с ними обойдется дороже. Зато продуктивность овощных культур, садов и виноградников сможет вырасти на одну пятую. Летом увеличится количество жарких дней, и на юге республики, например, дней с температурой выше сорока градусов может стать 25 – 30, а в Ташкенте — 10 – 15.
Разные сценарии изменения климата обещают нам разное количество воды. По большинству из них, мы будем располагать примерно теми же объемами воды, что и сегодня, но осадков будет больше зимой и меньше весной и осенью. А по канадскому прогнозу, для нас наихудшему, сток Амударьи сократится более чем на треть, а Сырдарьи — на одну пятую часть. И если сегодня Амударья — идеальная, для нашей орошаемой пашни, река в смысле распределения стока по временам года, пик паводка приходится на июль, то завтра климатологи предсказывают возрастание ее зимнего стока и сокращение летнего. Такое перераспределение стока станет следствием стремительного таяния памирских ледников. А в бассейне этой реки у нас всего лишь одно емкое водохранилище — Нурекское.
Но даже если сток наших рек сохранится в прежнем объеме, его потребителями будут уже не сорок миллионов человек, как сегодня, а 55 – 60 миллионов. Примерно на миллион гектаров вырастут площади орошаемых земель. Что при этом Аральскому морю и Приаралью придется еще тяжелее, это однозначно. На свою долю амударьинской воды стает претендовать Афганистан, возвращающийся к мирной жизни, и эти законные претензии центральноазиатскому сообществу придется удовлетворять.
Издавна вода в нашем аридном крае — ценность номер один. В обозримом будущем ценность воды будет только повышаться. Маловодье, скорее всего, станет более частым нашим гостем, чем в последние двадцать лет. Каким жестким оно бывает и как строго с нас спрашивает, мы прекрасно помним по прошлому году. Что мы можем ему противопоставить? Сотрудничество и организованность водопользователей, водосбережение. Нашу твердую волю и решимость расходовать воду экономно. Ничего непосильного от нас не потребуется, но своей водой мы должны будем распоряжаться более ответственно, грамотно и рачительно. Это относится к потребителю любого ранга — и к государству-соседу, и к нашему доморощенному фермеру.
КЛИМАТ МЕНЯЕТСЯ: ЧТО НАМ ДЕЛАТЬ?
Волею Аллаха на территории Центральной Азии сегодня существуют пять независимых государств, которые стремятся достойно войти в мировое сообщество и явить себя этому сообществу с лучшей стороны. Еще вчера эти государства были братскими союзными республиками в одной большой, но не очень счастливой стране. Давайте к слову «братские» отнесемся без иронии. У народов, эти государства населяющих, общие исторические, а часто и этнические корни и, что наиболее важно, единая вера. У этих народов одно общее бесценное богатство — вода.
Реки Амударья, Сырдарья, рожденные на поднебесной высоте в горах Кыргызстана и Таджикистана, сбегают на равнины Узбекистана, Туркменистана и Казахстана и по пути к своему морю разбираются на орошение. Эти реки нас поят и кормят. Ибо без их воды наша земля потеряет свое плодородие.
Между народами-соседями часто возникают вопросы и проблемы разной сложности и уровня. Вековой опыт учит, что всем становится лучше, когда вопросы эти решаются по-соседски и по-братски, посредством скрупулезного учета взаимных интересов, посредством взаимных компромиссов, так, чтобы любой третейский судья со стороны сказал: да, это наилучший вариант, сам я не предложу ничего лучшего.
Здесь важно не только прийти к соглашению, но и научиться неуклонно выполнять каждый его параграф. Выполнять и тогда, когда приходится отрывать от себя. Но оторвать от себя в пользу соседа еще не значит понести убыток. Ибо пробьет час, и сосед поступит точно таким же образом.
Вода между пятью центрально-азиатскими государствами была поделена еще в советское время, до их независимости. Чтобы Узбекистан и Казахстан могли получать сырдарьинскую воду в нужных объемах и в нужные им сроки, в Киргизии было построено Токтогульское водохранилище. Ташкентцев каждый раз завораживает панорама Чарвакского водохранилища. Токтогульское ровно в десять раз больше. Оно аккумулирует полугодовой сток Сырдарьи. Такова же роль Нурекского водохранилища в Таджикистане и Туямуюнского в низовьях Амударьи для Узбекистана и Туркменистана. Значение крупных водохранилищ в маловодные годы возрастает многократно. Именно они призваны восполнить дефицит воды, недоданной природой. Для этого они и построены.
Сорок лет назад я участвовал в модельных исследованиях Токтогульского гидроузла, уникального по своим параметрам, и скажу, хотя для этого, может быть, и нет повода: у плотин и других гидротехнических сооружений, нами спроектированных и построенных, высочайшая надежность. Они пропустят катастрофический паводок, вероятность которого раз в тысячу, а то и в десять тысяч лет, выдержат девятибалльное землетрясение. Нурекская плотина, в свое время самая высокая в мире, тоже проектировалась в Ташкенте.
Не случайно ташкентская школа гидротехников и мелиораторов почитается и уважается во всем мире. И я понимаю, как эти люди тоскуют сегодня по большой, серьезной работе. Возможно, скоро она у них появится.
Но позволю себе вернуться к мысли, прерванной этим небольшим лирическим отступлением. Принципы вододеления, полученные в наследство пятью центрально-азиатскими государствами от бывшей единой страны, вполне устраивают Узбекистан, Туркменистан и Казахстан и не вполне — Кыргызстан и Таджикистан. Здесь следует сказать, что Токтогульский и Нурекский гидроузлы — это еще и крупнейшие производители электроэнергии, и киргизам, не имеющим своего органического топлива, выгодно большую часть электроэнергии вырабатывать в холодное время года, когда в ней максимальная потребность.
То есть, в интересах Кыргызстана срабатывать Токтогульское водохранилище зимой. В наших же интересах срабатывать его летом. Похожая, но не столь прямая ситуация и с Нурекским гидроузлом, водохранилище которого вдвое меньше Токтогульского. Компромисс между киргизскими и нашими интересами увидеть не трудно. Если мы хотим получать токтогульскую воду в нужном количестве и в нужное нам время, мы должны полностью компенсировать соседу упущенную им выгоду поставками электроэнергии и природного газа зимой, покупкой излишков киргизской электроэнергии летом.
Соответствующие соглашения, после тщательного взвешивания и учета интересов сторон, были выработаны и заключены. И был создан, более десяти лет назад, коллективный орган по практическому выполнению этих соглашений — Межгосударственная координационная водохозяйственная комиссия. Комиссия эта имеет под своим началом Амударьинскую и Сырдарьинскую бассейновые службы и научно-информационный (аналитический) центр и в целом со своей ролью справляется.
Но сегодня, в благополучный по воде год, надо прямо сказать, что власти этой комиссии в предыдущий, чрезвычайно маловодный год не всегда хватало, чтобы ее указания по справедливому вододелению непреложно исполнялись. Власти на местах эти указания часто игнорировали. Не будем указывать пальцем на соседей, хотя сделать это не трудно. Обратим внимание на собственное поведение. Сурхандарьинцы и кашкадарьинцы спокойно поливали, а кое-где и переполивали свои поля, когда Приаралье задыхалось от безводья. Подтверждалось старое, еще из прошлой жизни, правило: кто в голове арыка, тот с водой, кто в конце его, тот с ее остатком, то есть часто — ни с чем.
Нам надо учиться и учиться выполнять подписанные соглашения, и это касается не одной воды. Нам надо учиться сотрудничать в управлении водными ресурсами на всех уровнях – на уровне водопотребителей, на уровне оросительной системы, на уровне речного бассейна. Надо, чтобы это сотрудничество приобретало все более цивилизованные формы, то есть становилось частью нашей внутренней сути. Если, к примеру, наши средства массовой информации указывают на огромную зимнюю сработку воды киргизами вопреки заключенному соглашению, то они должны указать и на причину такой сработки — недопоставку угля казахами, электроэнергии и газа узбеками, если это имеет место (свои обязательства, связанные с соглашениями по вододелению, наша страна выполняет предельно четко), и назвать фамилии должностных лиц, ответственных за эти нарушения, и проследить дальнейшую судьбу этих должностных лиц, — соответствуют ли они своим высоким должностям. Соглашения по воде непосредственно касаются каждого из нас, и спрашивать их выполнение мы должны начинать с себя.
Хотя и сосед наш, мягко говоря, в девяностые годы не всегда был корректен по отношению к нам. Представьте себе зимний паводок на Сырдарье и ее летнее обмеление, и вам станут понятны слова А.А. Джалалова, лица, официально отвечающего за наше водное хозяйство, первого заместителя министра сельского и водного хозяйства Республики Узбекистан:
«После распада союзного государства в подходах вновь образованных суверенных государств к проблеме межгосударственного водораспределения и водопользования начали проявляться тенденции, противоречащие логике и постулатам международного права. Свой отпечаток накладывала и жесткая реальность рыночной экономики, вынуждающая к действиям, позволяющим хоть на какое-то время продержаться, выжить в хаосе переходного периода. Излишне говорить, что решение вопросов межгосударственных водных отношений в столь сложном регионе, каким является бассейн Аральского моря, требует сегодня от всех участников и в первую очередь от руководителей, взвешенного подхода, высокого профессионализма, максимума сдержанности».
И еще: «Основополагающими, на взгляд нашей страны, для осуществления межгосударственного управления водными ресурсами бассейна Аральского моря, являются согласованные со всеми бывшими союзными республиками еще до приобретения ими статуса независимых государств бассейновые схемы комплексного использования и охраны водных ресурсов и соглашение 1992 года между пятью центрально-азиатскими государствами о сотрудничестве в сфере совместного управления водными ресурсами межгосударственных источников».
Сотрудничество в сфере совместного управления водными ресурсами — это процесс всегда живой, наполненный конкретным содержанием. Будущее сулит нам лишь усиление нагрузок на наши водные источники. При росте населения и орошаемой пашни другого нам просто не дано. Наше сотрудничество не должно замыкаться на проблемах сегодняшнего дня, оно должно шириться и углубляться, ему нужна перспектива. Водохозяйственное строительство — прекрасное для этого поле.
Пора возобновить строительство Рогунского гидроузла. Уроки рогунской трагедии должны быть внимательно изучены. Котлован строящегося гидроузла был затоплен, когда велась подготовка к пуску первого агрегата. В случившемся в равной степени виноваты стихия природная (селевой поток запрудил выходной портал строительного туннеля) и стихия социальная (внутритаджикский конфликт лишил стройку специалистов). Если бы удалось профинансировать завершение строительства Рогунской ГЭС нашей стране и Туркменистану, а не только международным корпорациям, нам была бы от этого большая польза.
Почти полвека назад ташкентские гидротехники наметили контуры Даштиджумской ГЭС на Пяндже — мощностью более четырех миллионов киловатт, с плотиной высотой более четырехсот метров. Ее строительство с помощью мирового сообщества создало бы первую крупную регулирующую емкость на Пяндже. Не построены многие станции Нарынского энергетического каскада. Конечно, строить гидравлические станции долго и хлопотно. Но и выгодно: энергия, вырабатываемая ими, во много раз дешевле энергии тепловых станций.
И вот специалисты ставят в повестку дня вопрос о создании центрально-азиатского водно-энергетического консорциума, который поначалу взял бы на себя материальное обеспечение межгосударственных соглашений о совместном управлении водными ресурсами, а в будущем — возведение крупных гидроэнергетических объектов, реконструкцию и техническое перевооружение ирригационных и мелиоративных систем.
Возможно, этот консорциум скажет свое слово и в реанимации водного проекта Сибирь – Средняя Азия, проекта, пятнадцать лет назад получившего отставку не потому, что он был плох, а потому, что у великой страны, начавшей агонизировать, не было средств на его осуществление. Вода из Сибири будет стоить дорого, но надежды на нее по-прежнему большие.
Значительная часть орошаемой пашни у нас засолена и нуждается в восстановлении плодородия. Подходит время реконструировать и многие объекты водного хозяйства. В девяностые годы мы закрыли немало метеорологических станций и что-то на этом сэкономили. Но, оказывается, мы и потеряли на этом, и потеряли в точности информации о погоде, в точности прогноза водности рек. В свое время я любил ходить пешком из Бурчмуллы в Ангрен и всегда посещал метеостанцию Кызылча на Ангренском плато на высоте 2103 метра. В последний раз я прошел этим маршрутом пять лет назад и увидел на месте этой метеостанции один бетонный фундамент. Я вспомнил лето, когда там кипела жизнь, проходили практику студенты ташкентского гидрометеотехникума, и один из них пел под гитару: «На снегосъемку ходим мы с утра и до утра, а в небе тут просверлена огромная дыра…» Славно он пел, выкладывался.
На поддержание в порядке и техническое перевооружение объектов водного хозяйства нужны средства, и не маленькие. Становление рыночной экономики в нашем крае болезненней всего сказалось на состоянии промышленности. Промышленность, некогда вносившая основной вклад в валовой продукт страны, отошла на второй план, уступив первое место земле-кормилице. Мы стали жить в основном от земли и, мне кажется, плохо себе представляем, как нам поставить на ноги и развивать свою промышленность, не маленькую по любым меркам. Так, электроэнергии на душу населения Узбекистан производит намного больше, чем Турция.
Первый же реальный шаг в этом направлении (я имею в виду автомобильный завод в Ассаке) был встречен аплодисментами не в одной нашей стране. Но таких примеров, к сожалению, немного. Безусловно, отечественная промышленность, как можно быстрее пройдя стадию приватизации, должна вернуть свои позиции в экономической жизни страны. Пик спада здесь уже позади, но выбираемся из спада мы вяло. Реальные же деньги на достойную жизнь, на водосбережение и многое другое у нас появятся лишь при сильной, стабильно работающей и быстро идущей в рост промышленности.
Для многих отраслей промышленности у нас есть первоклассная сырьевая база. Наибольшие возможности нам сулит глубокая переработка хлопкового волокна.
Китай производит хлопкового волокна втрое больше, чем мы, но ни килограмма не продает за рубеж. Только в виде тканей и готовой одежды. Китай не только одевает свой далеко не малочисленный народ, но и имеет от экспорта изделий из хлопка 50 миллиардов долларов в год. В этом опыте есть много притягательного. Я радуюсь каждой новой швейной машинке в махалле, каждому новому семейному ателье, зарегистрированному или нет в налоговой службе. Я радуюсь, что изделия ташкентских махалля на ипподроме часто можно отличить от импортных только по цене, они во много раз дешевле.
Одежда, пошитая нами на каждый день, устраивает почти всех. Но для праздника она еще недостаточно хороша. Что ж, вечерние туалеты пусть шьют французы и итальянцы, у них это пока лучше получается. Но, думаю, придет день, и мы и здесь составим им конкуренцию.
Я радуюсь каждому сообщению о новой прядильной или ткацкой фабрике, о новом швейном цехе, которые имеют своего конкретного хозяина, — значит, там порядок, там начато производство. Первоочередное развитие промышленности в Приаралье, в том числе и см помощью мирового сообщества, снимет большинство проблем этого многострадального региона. Не сельскому хозяйству, а промышленности, как мне кажется, суждено вывести Приаралье из кризиса.
Чем лучше будет работать наша промышленность, тем большим средствами будет располагать наша страна. Тем легче будут решаться наши проблемы, большие и маленькие. При сильной промышленности и трудоустроенном населении в значительной степени потеряет остроту вопрос, какой на дворе год — многоводный или маловодный. Сильная промышленность – это и совсем другое мироощущение народа. Это наша уверенность в завтрашнем дне — при любой погоде.
КЛИМАТ МЕНЯЕТСЯ: КАК НАМ БЕРЕЧЬ НАШУ ВОДУ?
Нагрузка на наши водные ресурсы будут возрастать, и причины тому самые простые, но от них нам ни подвинуться, ни посторониться: более теплое и продолжительное лето и растущее население. Да и сама наша орошаемая пашня не есть некая постоянная константа, а есть величина, которая все более будет меняться в сторону увеличения. Так что нашу воду беречь придется всем нам, а особенно жителям села, главным ее потребителям. И беречь по большому счету, то есть каждый день, не взирая на водность года. Времена, когда повышенные требования по водосбережению предъявляли к нам только маловодные годы, уходят в прошлое. Без водосбережения строгого и ежедневного, без постижения вековой мудрости бережного расхода каждого литра воды нам собственными продуктами питания себя не обеспечить, высокий экспортный хлопковый потенциал не сохранить и достатка не создать.
Итак, проблема, как нам беречь нашу воду, встает перед нами в полный рост. Но повода для особой тревоги еще нет. Это проблема наша, давняя. Она порождена условиями нашей жизни, и с ней будут жить и под нее подлаживаться наши дети и внуки. Нам есть что этой проблеме противопоставить. Мы готовим отличных специалистов водного хозяйства, которые умеют и могут управлять водными ресурсами на том уровне, на каком ими управляют сегодня во всем цивилизованном мире – по уму, грамотно и четко, с учетом векового опыта своего народа, с учетом лучших мировых наработок в этой области человеческой деятельности. У нас есть отличные научно-исследовательские институты ирригации, земледелия, почвоведения, гидрометслужбы, которые накопили массу сведений о нашей земле и о нашей воде, об оптимальных формах взаимодействия земли и воды, следствием которых становится высокий урожай. Сегодня для поля, расположенного в любой нашей области, с любыми видами почв и набором сельскохозяйственных культур не трудно подобрать способ и режим орошения, включающие в себя рекомендации, когда и каким количеством воды это поле должно увлажняться.
Рекомендации эти вовсе не абстрактны, их не надо извлекать из объемистых томов научных монографий, хотя для специалистов этот путь наиболее подходящий. Наши исследовательские институты в каждой области создали демонстрационные участки, на которых каждый землепользователь, кому это важно и интересно, может получить исчерпывающую консультацию, как следует использовать воду с максимальной выгодой для той или иной сельскохозяйственной культуры. Рядом, для наглядности, контрольное поле, на котором вода используется традиционно.
Демонстрационное поле учит: делай, как рекомендуют специалисты, и ты получишь в среднем в 1,4 раза более высокий урожай, а воды при этом затратишь меньше. Все дело в сроках полива и в экономном расходовании воды — и ни в чем другой. Ни тебе дорогостоящего капельного орошения, ни тебе дождевания. Техника орошения применяется общеизвестная и общедоступная, тот же бороздковый полив, но часто – по коротким бороздам и через борозду, и расход воды учитывается четко на каждом участке ее выделения.
Конечно, от демонстрационного участка и до всего орошаемого массива — дистанция не маленькая. Но она преодолима, надо только пробовать настойчиво, снова и снова, до полного успеха.
Взять воды не больше, чем ее нужно каждому конкретному полю — это умение на грани искусства. И, я полагаю, создание ассоциаций водопользователей (а это будет ассоциация по интересам), соревнование водопользователей за водосбережение поднимет авторитет поливальщика, мираба на высоту, прежде недоступную. Это будут люди, уважаемые и чтимые всенародно. Ибо им доверено распоряжаться самым ценным, что у нас есть — нашей водой. Кстати, у наших соседей ассоциации водопользователей уже созданы и набирают силу.
Повторяю, специалисты могут дать рекомендации буквально по каждому полю, что и как на нем возделывать, как восстановить его плодородие, если оно подорвано наступлением солей и плохим оттоком дренажных вод. Для отдельных случаев восстановления плодородия орошаемой пашни и дееспособности мелиоративных систем неплохо бы обратиться и к хошару — совместной работе на общее благо. В Кашкадарьинской области, например, лотковые оросители работают лучше, чем в Сырдарьинской и Джизакской — ухожены, не текут и выполняют свое назначение. Потому что их содержанию в порядке там уделяется первостепенное внимание. Кашкадарьинцы знают, что если сохранят в целости и порядке лотковые оросители — получат от своей земли все, на что она способна, не сохранят — получат болото. А на болоте вольготно чувствуют себя только камыш да лягушки.
Моя жизнь какой-то своей стороной всегда была связана с водосбережением. Моей первой самостоятельной работой, как инженерера-гидротехника, был монтаж лотковой оросительной сети в Голодной степи (сорок лет назад). Эту заимствованную у французов новинку мы стали использовать в масштабах, которые не снились французам. Лоток, гибкий шланг с отверстием в каждую борозду, — и производительность труда на поливе вырастала вчетверо. Дренаж, закрытый горизонтальный, затем и вертикальный, выполняя функцию почек, обеспечивал солевое здоровье земли. Мы знали: пока дренаж в порядке, Голодная степь будет служить людям верой и правдой.
Затем я участвовал в проектировании крупных водохранилищ, а, став журналистом, многократно бывал на этих стройках, обходя их, что называется, от киля до клотика – от цементационных потерн до гребня плотины и катастрофического водосброса. Повторяю: это исключительно надежные сооружения, с ними ничего не может случиться. Они могут функционировать только так, как это заложено в проекте, и никак иначе. Недавно я побывал на строящемся Туполангском водохранилище. Плотина на реке Туполанг возводится пусть медленно, но так же надежно, как возводились предыдущие. Глубоко убежден, что в Ташкенте еще родятся чертежи не одной высотной плотины под стать Нурекской.
Водосбережение в полной мере срабатывает тогда, когда оно основывается на комплексном, на интегральном подходе, то есть не оставляет в стороне ни одного заинтересованного лица. Вот конкретное поле, где вода трансформируется в урожай, вот арык, к этому полю идущий, вот канал, или, как его еще называют, внутрихозяйственный ороситель, подающий воду в этот арык, вот канал магистральный, вот река, вот ее бассейн, часть которого в одной стране, часть в другой – и на всех этих уровнях есть свои возможности беречь воду, есть мероприятия первой, второй, третьей очереди, как это делать, от самых простых и дешевых до дорогих и технически совершенных.
Сегодня нам по средствам лишь малозатратные мероприятия — на них и остановимся. Завтра, став богаче, осознав, что нашу воду, кроме нас самих, беречь некому, мы все равно оденем в водонепроницаемую бетонную рубашку большинство наших каналов в земляном русле, восстановим заиленные, заросшие камышом мелиоративные системы.
Хорошим стимулом водосбережения может стать плата за воду. Мы это знаем каждый по себе. Газ и воду мы у себя дома расходуем далеко не так бережно, как электрическую энергию, которую нам отмеряет счетчик. Хозяйка иной раз выключает газовую плиту лишь тогда, когда у нее выкипит половина чайника. У многих курильщиков газ на кухне горит целый день — подходи и прикуривай, экономь на спичках.
Применить этот стимул прямо сегодня или завтра мы не готовы. А послезавтра, когда станем богаче? Когда государство станет больше платить за сельскохозяйственную продукцию, но снимет с себя бремя обслуживания ирригационных и мелиоративных систем, и вода, поданная на поле — этот продукт человеческого труда, как и любой другой, будет оплачен его непосредственным потребителем. Плата за воду — это великий стимул сбережения воды, и если мы его не используем, мы не научимся экономить воду должным образом.
Сегодня наиболее экономно воду расходуют земледельцы Ферганской долины. За этим обстоятельством стоит вековой опыт поливного земледелия. Они по два и по три раза используют возвратные воды. В Ферганской долине вода закольцована, как нигде. И первую комплексную программу водосбережения на огромном земельном массиве лучше всего апробировать в этой благословенной долине.
Свои проблемы создает дробление прежних совхозов и колхозов на мелкие арендные и фермерские хозяйства. Особенно велики потери воды при заборе из внутрихозяйственных оросителей на арендные и фермерские участки. Сегодня это наиболее узкий участок, требующий самого пристального внимания.
Сегодня, как никогда прежде, нам открыт и доступен международный опыт водосбережения. Здесь законодателем мод является Продовольственная комиссия ООН. У нее свои оценки и критерии, с которыми легко ознакомиться, и стандартные, то есть общедоступные методики.
Прямое отношение к водосбережению имеют и технологии, исключающие полив сельскохозяй-ственных культур. Резервы богарного земледелия далеко не исчерпаны. В Средней Азии немало предгорных районов с количеством осадков 500 – 700 миллиметров в год. Естественные леса на северных склонах наших гор явление скорее закономерное, чем исключительное. Террасирование горных склонов, сады на террасах, сохранение на них влаги посредством глубокого рыхления — все это испробовано многократно и показало не просто жизненность, но и высокую эффективность. Миндаль за Газалкентом, высаженный треть века назад, прекрасно плодоносит без полива. Виноград, яблони, его величество грецкий орех (кубометр его древесины на мировом рынке идет, как двадцать кубометров сосны, а килограмм орехов заменяет, по свидетельству Ивана Владимировича Мичурина, два килограмма мяса) чувствуют себя на горных террасах вольготно.
Я бывал в этих горных садах в сентябре и свидетельствую: у яблонь, у винограда на террасах тугой, сочный лист и прекрасное плодоношение. И ни одного полива, только глубокое рыхление террас. Надо лишь показать дехканину, что и как, надо научить его, и тогда и американский орех «пекан» станет расти у нас (это дерево-великан достигает в высоту 60 метров), и турецкий орех «фундук», и сладкие орехи сорта «идеал», выведенные нашими селекционерами, получат самое широкое распространение. «Идеал» не только единственный из грецких орехов, плоды которого содержат сахар, он еще тонкоскорлупый и цветет дважды, в апреле и в мае, и майские его цветы никогда не поражаются заморозками.
Много чего может прийти на наши горные склоны с наших же опытных делянок. Главное, чтобы появилось желание применить это у себя, на своей земле, внедрить, как говорили раньше. Рынок, частное предпринимательство, многолетняя аренда земли открывают этой инициативе самую широкую дорогу.
Вариантов сухого полива, оказывается, не так уж мало. Один из них в свое время мне показался совсем фантастическим. Это в прямом смысле слова полив из воздуха. Лет пятнадцать назад в Душанбе я видел это своими глазами. Опытная делянка, на ней помидоры. Почва покрыта полиэтиленовой пленкой, а пленка, в свою очередь, присыпана слоем земли. Для каждого помидорного куста предусмотрено отверстие размером десять на десять сантиметров. Вот и вся технология. Ночью, при низкой температуре и повышенной влажности воздуха, земля под пленкой всасывает влагу, а днем растения отдают ее. Хватало ли им ночной влаги? Хватало. Плоды по размеру получались меньше, чем на поливе, но тугие, мясистые. И если, к примеру, каршинский помидор, отправленный в дальнюю дорогу, начинает плакать уже за Ташкентом, то этому из воздуха напоенному, упругому помидору не повредит и путь до Красноярска, Якутска.
К сожалению, я не помню фамилию ученого, который эти опыты вел. Его технология была апробирована и на винограде, на фруктовых деревьях. Обложите приствольный круг яблони или виноградную лозу камнем (камня для этой цели требуется много), и ночью этот камень вытянет воду из воздуха, как насос, и направит ее в почву, к корням. Растению этой влаги хватит.
Сегодня эти технологии могут быть развиты, то есть отработаны до стадии внедрения, и востребованы. Любой дехканин придет на опытный участок, посмотрит, поспрашивает, запомнит, а потом повторит все это на своей земле и тем самым умножит свой доход.
Водосбережение многолико и особенно эффективно в тех случаях, когда его движущей силой становится личная заинтересованность. В нашем краю водосбережение, в силу огромной ее важности, перестает быть проблемой чисто производственной, превращается в социальную. Прямо ли, косвенно, но оно втягивает в свою орбиту все общество.
Готовясь к сегодняшнему разговору с читателем, я имел беседы, прямые и косвенные (через посредство статей, научных трудов) со многими специалистами – с известным ташкентским климатологом Виктором Евгеньевичем Чубом, с ведущими специалистами водного хозяйства - Виктором Абрамовичем Духовным, Вадимом Ильичем Соколовым, Анатолием Георгиевичем Сорокиным, Михаилом Григорьевичем Хорстом. Во многих вопросах я опирался на их мнение, а большей частью – на свое. Труднее всего было переложить язык их анализа обстановки, их строго научных выводов на общедоступный, то есть газетный, — а я ставил перед собой только такую задачу. И дай Бог, чтобы она мне удалась.
ОБ АВТОРЕ
Татур Сергей Петрович (1937),
известный ташкентский прозаик, редактор журнала «Звезда Востока» тиражом в 215 000 экземпляров с 1985 по 1991 год, член Союза писателей.